Вологжанка Галина Кишкина обнаружила десять семейных писем с фронта

Писем к семье вологжан Щенниковых всего десять. Одно – от ее свекра, мужа свекрови Анатолия Щенникова. Девять - от брата свекрови - Алексея Щенникова.

Сама Галина Петровна родилась  29 ноября 1948 года, когда ее родители жили в деревянном домике в Вологде на Ленинградском тупике 18. Родители Петр Васильевич и мама Раиса Ивановна были железнодорожными рабочими на станции «Вологда вторая». Письма обнаружила  случайно после смерти свекрови. Свекровь жила в доме на Проспекте Победы, никогда о письмах не рассказывала. Потом семья ее переехала на Костромскую, 12. Там в архивах и нашлись эти драгоценные свидетели эпохи  - уже после смерти родственницы. Бережно перебирает Галина Петровна листки, вырванные 81 год назад из школьных тетрадок.     

«Здравствуйте, жена Надя, сын Боря, мамаша сестра, Женя, брат Сережа! – писал домой Анатолий Вениаминович  Щенников. - Пока ответа не посылаю, потому что из Мурманска нас отправят сегодня вечером, 26 июля 1941 года. Куда? Не знаю. До Кандалакши поедем поездом, а далее  - водой. Ваш сын Щенников Анатолий». 

Другое письмо – датировано 11 июля 1941 года: «Привет с боевого фронта. В окопе с высокой сопки - привет. Истощали так – теперь и не узнать!». «Я недалеко от Ленинграда в парковой роте, как выписался из госпиталя», писал Анатолий 26 сентября 1941 года.
«Мама, сходите на Пролетарскую, 55, к Кулевой, скажите ей, что мы с ее сыном вместе, все время в бою. Стали привыкать, но очень здесь жарко. За день поту прольешь тонны. Буду жива-здоров, да удастся послать – то пошлю денег сколько выдадут. Привет Колесову Н.Е., Ленке, Тюрину (Проспект Победы)», - письмо от 13 июля 1941 года.. 

«Сестра Надя, я нахожусь в дороге из госпиталя, выписался 29 августа 1941 года. Направляюсь в часть. Находился в Волховстрое №2 пять  суток, до Шлиссельбурга – пароходом. Сюда поездом поедем до Ленинграда, а там уже в Петергоф в автополк добраться будет легче, а то приходилась в дороге всякое. Нужно не теряться.  Я встретил тут земляка из Федотово – Шурку Никитина. Мы с ним были в госпитале и до Ленинграда будем вместе. Вот уже газет не видали не помню когда... (без даты)».

«Нам не будет так скучно, если получим письмо от тебя. Когда я приходил проститься, я был очень доволен. Но времени было мало, и у тебя, и у меня. Я хотел тебе как-то сказать, но напишу тебе кратенько. Что не забывай меня, живы будем – будем вместе. Я тебя, конечно, не забуду. Пиши, не забывай» (без даты). 

И последнее недатированное письмо: «Я в лазарете, в Мурманске. Потерпел ранение от осколка немецкой мины 22 июля в 9 вечера. С которым другом я в то время находился, то его убили.  Сразу ему осколком попало в висок и вышибло правый глаз. Кровь хлынула ручьем густая и у меня. Я ему говорю: «Коля, меня убили…» Он ответил: «Меня тоже». И сразу перевернулся с боку на другой бок, ноги растянул и не вздохнул.  А я лежал полчаса, пока пришли красноармейцы и забинтовали раны. Меня ранило в левую щеку, челюсть, палец правой руки.  Сперва было тяжело дышать дня два, а теперь чувствую сам себя…» 

   
Вроде простые слова. Но сколько в них страданий, скрытой страсти, тоски по дому! Напоследок приведем вот этот отрывок: «Вот вся наша жизнь. Ожидаем с минуты на минуту, вот прилетит снаряд…»     

Тамара Аникина